В октябре 1878 года генерал-губернатор К.П. фон Кауфман направил в Кашгарию Генерального штаба капитана А.Н.Куропаткина, тогда еще никому не известного. Тот провел переговоры с Атталик-гази и его визирем Заман ханом Эффенди об уточнении русско-кашгарской границы. Требование о возвращении России вассальных кокандских территорий было безропотно удовлетворено: могущественный Отец-завоеватель не посмел перечить самому Ярым-падишаху (Кауфману), представителю Белого царя в Азии. Однако уже через несколько месяцев после этих переговоров Яким Бек внезапно скончался. Китайцы очень быстро уничтожили скороспелое государство Йеттишар и восстановили на его месте свою провинцию Синьцзян, существующую и поныне. Но Кауфман, опираясь на соглашение Куропаткина, мгновенно занял, вопреки воле китайцев, город Иеркештам, столицу Алайской долины, и сделал его базой для дислокации Ферганского действующего отряда. Империя наконец-то зафиксировала свою юго-восточную границу.

В итоге Россия вступила в конфликтные отношения как с Британией, так и с Китаем. Истерия в Англии по поводу «русской угрозы» достигла апогея. На туманном острове понимали, что порабощенные народы Индии только и ждут помощи извне, чтобы тут же восстать и перебить британский оккупационный корпус. М.Д.Скобелев в своей секретной записке «О походе в Индию» от 17 января 1878 года писал:

«Всякий, кто бы ни касался вопроса о положении англичан в Индии, отзывается, что оно непрочно, держится лишь на абсолютной силе оружия, что европейских войск достаточно в стране только для того, чтобы держать ее в спокойствии, и что на войска из туземцев положиться нельзя. Всякий, кто касался вопроса о возможности вторжения русских в Индию, заявляет, что достаточно одного прикосновения к горцам ея, чтобы произвести там всеобщее восстание… Падение британского могущества в Индии будет началом падения Англии».

Магараджи Кашмира, Индура и Пенджаба через своих тайных агентов бомбардировали Россию предложениями «взять их дело в свои руки. Эти государи в совокупности располагают войском в триста тысяч человек, и готовы к восстанию, как только императорское правительство приняло бы решение двинуться на Британскую империю в Индостане».

В том же 1878 году фон Кауфман в ответ на секретный запрос Александра Второго заявил, что готов захватить Индию с тридцатитысячным корпусом. А Константин Петрович всегда выполнял то, что обещал…

К счастью для англичан, случилась русско-турецкая война, отнявшая у России много сил и расстроившая ее финансы; стало уже не до Индии. Затем последовало 1 марта 1881 года, и новому императору, прозванному впоследствии Миротворцем, худой мир был лучше доброй ссоры. Через год царствования Александр Александрович выгнал, наконец-то, Горчакова в отставку. Тот уходил на покой богатейшим человеком: двум своим сыновьям светлейший князь оставил нажитые на государственной службе, не известно, за какие заслуги, 8 (!) миллионов рублей. (Князинька ловко выучился попрошайничать у предыдущего императора). Последним его подарком России стал позор Берлинского конгресса, лишивший страну всех заслуженных кровью плодов победоносной русско-турецкой войны.

Сразу осмелевшие англичане быстро наводнили Памир своими шпионами. Кроме того, они старательно и умело, в чисто британском стиле, натравливали на Россию и Афганистан, и Китай. В Петербургском договоре 1881 года было определено, что Российская и Цинская империи назначают комиссаров для определения и демаркации спорной границы между Ферганской областью и Восточным Туркестаном. 7 июня 1883 года русский комиссар генерал-майор Мединский встретился в ущелье Чигар на южном склоне Тянь-Шаньского хребта с китайским уполномоченным амбанем Ша; переговоры начались.

Поручик Громбчевский сидел на бревне возле жарко горевшего костра и пил «уиски». Напротив расположился капитан Френсис Янгхазбэнд, со стаканом уже водки, в руках. Русский и британский офицеры вполголоса беседовали. Утром они провели астрономическое определение координат своей совместной стоянки в урочище Каинды Аузы, связав таким образом обе съемки: английскую и русскую, и теперь отдыхали. В полупьяном разговоре, который, кстати, велся на фарси, поручик был категоричен:

— Вы не понимаете, капитан, до чего все русские прямо-таки мечтают о походе в вашу Индию. Все без исключения: извозчики, купцы, генералы… Это какая-то национальная болезнь!

— Дались же вам наши грязные брахмапутры…

— Не нам, капитан. Нам, полякам, на Индию… как бы это помягче сказать… А вот им только подавай! — Громбчевский кивнул на семиреченских казаков, собирающих хворост для офицерского костра.

— А им, мне кажется, тем более всё едино.

— Мы у них сейчас спросим. Козорезов!

— Здеся, вашебродие! — расторопно подбежал высокий бородач и выпучил на поручика преданно-придурковатые глаза.

— Скажи — хочешь пойти на Индию походом?

— Как прикажете, вашебродие!

— Молодец! Получи от меня за службу чарку водки.

— Благодарствуйте, вашебродие. А можноть и другим?

— Валяй, зови всех…

Шестеро казаков во главе с урядником выстроились перед палаткой начальника. Громбчевских одарил каждого винной порцией, заставил крикнуть «ура!» в честь похода на Индию и отпустил.

— Да, — вздохнул Янгхазбэнд, — вы оказались правы. Эти бараны спят и видят, как бы украсть из британской короны самый яркий её рубин. Но перейдем к делу. Вы встречались с амбанем?

— Встречался, — мгновенно стер с лица хмель поручик. — Как мог, убедил его, что все Памиры — исконная китайская территория, и подтвердил это картами.

— А хорошо бы эти карты ему передать, а? Для переговоров с Мединским…

— На этом наше с вами сотрудничество сразу бы и закончилось. Я думал об этом, но нашел более безопасный способ. Амбань прислал ко мне правителя своей канцелярии, и тот тщательно скопировал секретную карту при моей помощи.

— Отлично, господин Громбчевский! А теперь карта для меня.

Поручик осмотрелся, как вор на базаре, и передал англичанину сверток; тот немедленно спрятал его в планшетную сумку.

— Это совершенно секретная съёмка верховьев Аму-Дарьи с моими собственноручными пометами. Ни в коем случае она не должна попасть в руки русских!

— Не беспокойтесь, Бронислав. Через десять дней карта будет в Дели.

— Она позволит вам правильно спроектировать раздел Памиров между Китаем и Афганистаном. Так, чтобы не осталось места для России… Теперь вы знаете все козыри Романовых; действуйте решительно. Кто предупрежден — тот вооружен!

— Огромное спасибо, Бронислав! Британская империя не забудет вашей услуги. И поверьте: мы понимаем, чем вы рискуете.

— Надеюсь, вы понимаете также, и ради чего я это делаю.

— Разумеется. Когда-нибудь ваша родина станет свободной, и наша корона всеми силами будет этому содействовать. Историческая миссия поляков — быть барьером между дикой Русью и цивилизованными народами. В осуществлении этой трудной миссии вы всегда можете на нас рассчитывать. Последняя к вам просьба, поручик — переслать вот этот пакет в Петербург, и как можно быстрее. Адрес там указан.

— Будет сделано. Отдам Козорезову — он самый тупой в России казак, но и самый исполнительный; мигом доставит до Ташкента. А засим, капитан, прощайте — увидимся уже в Яркенде.

Янгхазбэнд ушел к себе, а Громбчевский осмотрел пакет, потом запечатал его в служебный конверт и крикнул:

— Козорезов!

— Здеся, вашебродие! — через минуту подбежал прежний казак, дыша свежим перегаром и вытирая засаленные пальцы о чембары. [106]

— Козорезов, я доволен твоей службой и буду просить начальника полка о присвоении тебе звания приказного. Отдохнешь тогда от караулов… [107]

— Рад стараться, вашебродие! — совершенно ошалел от счастья семиреченец. — Да для такого начальника я… эх!

— Тебе ответственное поручение. Вот пакет, надобно аллюр три креста доставить его в Ташкент. Беречь в пути, как середину глаза… или как там у вас? В Ташкенте пакет вскроешь, конверт, что внутри, отправишь из центрального почтово-телеграфного отделения. Никому не показывать! Секретное донесение прямо в главный штаб! Вот деньги на почтовые расходы; хватит и на водку. Как выполнишь — возвращайся в полк, доложишь командиру, что я тебя отпустил.